Актовый зал ==>

Привычным движением проведя по волосам, а вслед за тем немного стряхнув головой, будто сбрасывая с себя напряжение, Шизума всеми силами пыталась собраться с мыслями и представить себя в куда более приятной компании, заранее предчувствуя, что диалог с этой особой из Спики не принесет ей никакой разрядки, и, уж тем более, не обещает быть комфортным или спокойным. Так же настраиваясь на то, что придется занимать оборонительную позицию, ибо Спика всегда и во всем пытается всеми возможными способами тянуть одеяло на себя, Шизума прошла по залу вдоль длинного стола и ряда кресел у него к шкафу, в котором, под особым замком находился ею лично написанный сценарий для праздника.

Пытаясь игнорировать повисшую в воздухе молчаливую пелену, ровно как и паутину напряжения, что растянулась от одной девушки к другой и сокращалась, сгущаясь с каждым проделанным шагом навстречу, Этуаль все еще выглядела как обычно холодно и отстраненно-привлекающе. Спаяв края железной маски-саркофага, собирая во едино осколки себя прежней, улыбчивой Шизумы с лучезарными глазами и себя нынешней, уверенной и уравновешенной Этуаль, она уже представляла собой законченный, но очень хрупкий образ.

"Сердце ее как лютня, едва тронешь и отзовется..." (с)

Она защищалась как могла, пытаясь сохранить свое деланное спокойствие, желая спрятаться от неведанного и укрыться от неизбежного. Ведь... приоткрыв хоть немного завесу тайны над своим сердцем, пустив в него луч света, она рисковала слишком многим. Солнце чувства грозило сжечь ее, испепелить и бросить в том отчаянном состоянии, заставляя собирать себя из частичек прошлого, прошлых эмоций, прошлых желаний, прошлых мыслей... Но она не Феникс, что каждый раз возрождается из пепла, она слишком любила себя и, боясь быть искалеченной любовью, забывала о возможности спасения и перерождения.

"Сердце ее как лютня, едва тронешь и отзовется..." (с)

Она сотни раз проходила мимо вас, сохраняя в душе свои скрытые раны, которые вы никогда бы и не заметили, ежели бы на того не пожелала. Она проходила, рассеивая позади себя свою мягкую и нечеткую, словно клубы молочного пара, теплую ауру терпения и доверия. Она хотела, чтобы ее видели именно такой. Это сбывалось. Она желала, чтобы они думали, что она уверенная и успешная. Так оно и было. И Шизума действительно становилась такой, сливаясь с тем идеальным костюмом, некогда придуманным ей для самой себя, но никогда ею не бывшим... Да, она становилась такой, какой всегда хотела быть.

Единтсвенное, чего она не учла... это пожелать себе немного счастья.

"Сердце ее как лютня, едва тронешь и отзовется..." (с)

Целостная картина происходящего в комнате, что вот только-только была осознана, сложена как большой пазл из тысячи кусочков, начала медленно осыпаться, рушится. Голос, что вторгался словно из иного мира, стал причиной разрушения оной, не оставляя никакой надежды на ее восстановление. Он был горизонтально ровным, прямолинейным, таким, что разделял время на "до" и "после", как прямая, разграфляющая безгранично большие площади на бесконечном, несуществующем пределе... Он мог бы служить началом, которого, впрочем, никогда нет (на то и бесконечным), он мог быть импульсом, ощутимым, но нереальным, лишенным телесной оболочки (на то и несуществующем). Для Шизумы он был толчком вперед, буквально твердившим ей о надобности каждого последующего шага. Это была какая-то игра с собой, с прислушиванием к внутренним командам и безоговорочного следования им...

Она сделала еще один мягкий шаг вперед, вплотную подойдя к столу и, положив папку со сценарием прямо к рукам Канаме, оперлась на полированную поверхность ладонями, выискивая глазами взгляд Кендзо. Далее же, ухватившись за него, не желая терять столь интересную цепочку связи, опустилась на локти, слегка ложась телом на стол, сводя до одного из наимение приличных минимумов расстояние между собой и брюнеткой.

- Более на пантеру. С блестящей, но очень жесткой черной шерстью.

Она опустила голову вниз, закусывая губу от предчувствия интересной забавы. Волосы шелковым покрывалом укрыли ее и, как бы не хотелось покидать этого уютного укрытия, она вновь вернулась в прежнее положение, показавшиеся ей весьма удобным для исследования данного объекта. Расстояние было преодолено, напряжение, как электрические искры, щелкало и испарялось. Не забывая при этом накалятся. Накалятся и исчезать, накалятся и исчезать...

Ее светлые локоны, что создавали собой столь заманчивую иллюзию непокорности, опять скрыли под собой выражение лица. Они падали столь естественно, что не могли вызвать подозрения о том, что данный жест подстроен. Просто она была такой, рабой легкого притворства, что сохранял вокруг нее ауру королевы.

Тогда, когда она стала Этуаль, стало казаться, что она всегда была здесь, ибо никто не умеет возвысится так, как исполненная решимости быть одинокой в своем горе, красавица.

Миатор стал для нее домой. Ее присутствие уже чувствовалось во всех коридорах, ее книги уже были разложены по всех красивых столиках в уютных гостиных общежития, ее любимый аромат лимона и лилии уже наполнял сердца тех, кто неотступно следовал за ее непринужденными шагами. В своей оранжереи, которую она превратила в изысканный сад, она показывала «приближенным ко двору» как нужно подстригать и группировать олеандры, желтый жасмин, мирты и туберозы и как усилить один запах при помощи другого. Ей начали подражать, и вскоре ее вкус распространился по всей академии, становясь все более заметным.

Она любила украшать свое платье прекрасными бантами и изумрудно-зеленого шелка. Когда она двигалась, эти каскады ткани следовали за ее запястьями именно так, как она задумала, потому что она сама смоделировала их таким образом. То была очень трудная работа – творить из себя совершенство. Она собирала себя из всех этих лент, цветов и обрывков серьезных мыслей.

Она должна была подружится со всеми обитательницами этого места, помочь им чувствовать себя как можно более спокойно и приятно, проводить мероприятия, читать молитвы, украшать праздники своим присутствием и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Ее рука, ее вкус чувствовался во всем. Тщательно соблюдая внешнюю безмятежность, под легким слоем пудры она постоянно напряженно размышляла… А от того все более предавалась отчаянью.

Привычка брала верх. Кончики ее губ поднялись в легкой улыбке, словно отвечая на приветствие, это была скорее условность, чем радость человека, к которому проявляют добро. Тот мягкий поцелуй не значил для нее ровно ничего, кроме очередной возможности проявить свое превосходство. Шизума взглянула на ту девушку, что сидела перед ней, пытаясь вспомнить все, что она о ней знала, в то время как та, опустив голову, принялась листать сценарий, написанный, опять же, по ее, Шизумы, вкусу.
Несколько секунд, а может и минут, она просто молча наблюдала, пока в ее глазах не вспыхнула неведомая искра, странное воспоминание, картина из прошлого… Она протянула свою руку к правой руке Канаме, в которой та держала ручку, остановив ее движение по бумаге.

-Полагаю, не стоить рушить то, что построено долгим и упорным трудом…

О чем говорила она? О сценарии, своем прошлом, ее представлении об этой девушке или ее жизни… О чем ты, Ши? Похоже, какие-то слова еще не сорвались с этих губ, безукоризненное очертание которых никого еще не оставляло равнодушным.

Кисти рук, изогнувшись под острым углом уперлись в спинку жесткого кресла, тонкие пальцы вжались в его оббивку... И напряжение, которое, казалось, лишь вот-вот только отошло, тут же вернулось в нее, вернулось многократно. Оно, множеством электрических искр пронизывало все тело Этуаль, в следствии чего то стало твердым, будто вытесанным из холодного белого камня... Сейчас она сама представляла собой проводник, сгусток энергии, но не живой, а инородной, металлической энергии, которая особо четко была видна в невероятном, пепельно-серебристом цвете ее волос, которые, не смотря на свою чрезвычайную мягкость, в подобные моменты походили на тонкую проволку...

Сжавшись под взглядом темных глаз, которые сверлили ее, видели насквозь, Шизума готова была инстинктивно отшатнутся, сжать себя руками, закрыться и защищаться... Но стальное самообладание не позволило совершить такой трусливый поступок, заставляя ее оставаться на месте, поддаваясь не естественному ходу событий, начало которым дала она сама. Вздрогнув, почувствовав прикосновение губ брюнетки к своим, расценивая этот неловкий поцелуй как продолжение взгляда, выдержать который более не казалось ей столь простым, находя в нем спасение от этих пронизывающих ее насквозь глаз, она никак не выражала своих эмоций, признавая свое небольшое поражение, застигнутая врасплох.

Пышные волосы, что растекались серебром по ее плечах мягко сверкали, словно излучая свет, на Солнце. Они спадали по своей прихоти, словно и не были так тщательно уложенными, и все же выглядели неестественно, будто даже ветер, слегка трепетавший их, был предусмотрен их прекрасной обладательницей. Они были отражением самой Шизумы, которая, несмотря на огромные усилия, потраченные на создание своего идеального образа, была встревоженной, даже немного не уравновешенной внутри и все же, она казалась именно такой, какой хотела выглядеть. Было ли ее ошибкой, оплошностью то, что, как и волосок, подхваченный ветром и отбившейся от общей массы волос, какая-то часть ее, поддавшись импульсивности потерялась и заплутала, рискуя утонуть в красном зареве глубоких очей...

Ее тонкие губы тронула улыбка. Уникальность... Какая к черту уникальность, она страдала так же, как страдали масса других девушек, она была красивой, как и миллионы других, она была... она просто была, кто знает, есть ли сейчас, а быть может, ОНА давно ушла, но кто же... что за существо, жалкий осколок ЕЕ прежней, находится здесь... Хм, быть может, это действительно не распространенное явление...

Тронутая до глубины души, проснувшись от того, что с нее сдернули маску, выставив на голый свет Шизума не могла уже находится в том же состоянии, что и раньше. Захотелось уйти, бросить все, как она и до этого часто делала, замыкаясь в себе. Сейчас сделать это, похоже, не выйдет ("к лучшему", мелькнуло в голове). Хмыкнув, решив, что с кем уж, а рядом с Кендзо стараться быть идеальной будет, по меньшей мере глупо, она на вздохе быстро проговорила:
-В ресторан мне, дорогая, хочется меньше всего. Твои слова все же достигли цели, едва не разбив меня вдребезги. Я не люблю, когда меня видят в таком состоянии, но раз уже так случилось, лучше, чтобы это была только ты, - понимая, что она говорит только о себе, еще раз убедившись в своем прогрессирующем эгоизме, Шизума взглянула на девушку из-под полуопущенных век и добавила:
-Но раз ты хочешь остаться со мной, то лучше нам взять бутылку саке и исчезнуть бесследно. Хотя бы до того, как я снова смогу стать собой.

-Кому нужен просто человек? Я потеряла ту, которой нужна была Шизума. Остальные пусть довольствуются тем, что осталось от меня. - монотонно, без малейших эмоций проговорила Этуаль. По настоящему красивые люди остаются красивыми всегда, их, как будто, ничего не берет. Она, к сожалению, относилась именно к этой категории людей, а потому, в немом отчаянье казалась всего лишь отстраненно-равнодушной, а не искренне несчастной, какой на самом деле была. Но, постойте, разве это не то, чего постоянно добивалась Этуаль? Казаться недосягаемой, звездой, до которой не дотронутся, свет которой следовало считать благоволением, находится лишь в тени которой уже было величайшей честью... Ты добилась своего, Королева, твоя оболочка полностью соответствует не только образу, поступкам, но уже и мыслям.

"А раз так... Зачем же я тебе, Канаме Кендзо? Ну вот тебе-то зачем просто человек? Впрочем, для поддержания имиджа имеет значение лишь внешняя картинка". Девушка усмехнулась, как-то театрально и трагически, так, как, похоже, могла улыбаться только она и только тогда, когда ей это было нужно. Локоны светлых волос развивались, падая на лицо, скрывая его, бросая блики и смешивая краски. Она была зациклена только на себе, человек, настолько погруженный в глубины собственного сознания, что к окружающим мог испытывать лишь мимолетный интерес, постоянно открывающий в себе новые глубины, новые миры, которые в последствии оказывались лишь зеркальными отражениями прежних... Это причиняло страдания и она опять замыкалась, пряталась. Пряталась от чего? От самой себя, в саму себя, из-за того, что копалась в себе. Черт возьми, сколько надуманных проблем, решающихся по сути в пять минут! Шизума, Шизума... ты действительно не достанешься никому, ибо можешь принадлежать лишь себе. И пусть все кусают локти.

"Подумать только, даже над ней у меня есть власть. Саке для Этуаль, принесенное из бара Момоми..." - она проводила взглядом спину Кендзо и осталась в зале. Нет смысла идти за Канаме в ее комнату, кто знает, приехала ли уже ее соседка. Нет смысла сеять волнения в ее душе... Она решила просто подождать, пытаясь собрать мысли в кучу и направить их на то, чтобы решить, куда же им отправится.